Кого за сказкой посылать

Обзорная рецензия на творчество Михаила Успенского

...Батюшка Пропп, - добавил Жихарь. - Я не виноват, что устарела такая непонятная. Видно, сочинитель ее не успел как следует сочинить - то у него так, а то этак. Но в общем понятно, правда?...

Разбирать по словам творчество Михаила Успенского - все равно, что по ниточкам препарировать шутовской колпак: красный, синий, голубой - почему не смешно выходит? Собиратель культурного слоя, площадной фокусник, достающий из шляпы горстями разноцветные стекла - але-гоп - и над изумленной толпой встает целая радуга. Мастерство писателя - виртуозная эквилибристика, жонглирование словами и смыслам, он единственный в нашей литературе, кто умеет говорить глупости с серьезным лицом и наполнять иронический, собранный из лоскутков мир настоящей жизнью. Над всей Неспанией безоблачное небо - и бредет по пыльным неспанским дорогам обиженный дон Хуан - Хотен Блудович, говоря по-русски. Если вы отличаетесь лысинкой и невысоким ростом - прячьтесь в кустики заблаговременно, а иначе зацелует до синяков - все надеется бедный рыцарь отыскать свою заколдованную принцессу. Квинтэссенция постмодернизма, пестрый суп из цитат, компиляция образов, шитая белыми нитками - ровно в тон хрену на конопляном поле - вот что такое проза Успенского. И при этом - всякий мир получается удивительно цельным, полностью русским, российским - где бы ни происходило дело. С раблезианской ухмылкой автор ржет над своими героями, насмехается над глупостью, жадностью и бессмысленностью власть имущих, смакует лукулловы пиршества и прочие радости тела. И при этом - уникальное для русской литературы свойство - избегает цинизма, в его насмешке нет гоголевского сарказма или петрушевской безвыходности. Книги Успенского - все до одной - светлы. Но начнем по порядку.

Писатель Михаил Успенский родился в Барнауле, закончил отделение журналистики Иркутского государственного университета, работал художником-оформителем, электриком, корреспондентом заводской газеты, служил в армии. Публиковаться начал в 1967 году, со стихов в городской многотиражке. Учитывая виртуозное владение словом, отменное чувство ритма и нутряное понимание тонкостей и изысков русского языка, можно предположить, что русская поэзия многое потеряла. Но собственно стихов отыскать не удалось, а о потерях сожалеть особо не принято. Первый рассказ был напечатан в 1978 году, далее последовали публикации в нескольких весьма значительных для того времени изданиях - в «Литературной газете», в журналах «Огонек», «Смена» и «Юность». Для фантаста начал восьмидесятых это было серьезным достижением. В 1988 году в Красноярске вышла первая книжка рассказов Успенского.

В 1990 библиотека «Огонька» выпустила его сборник «Записки Семена Корябеды» - простенькие и безыскусные истории о советском абсурде - и фантастические приемы выглядели там вполне адекватно на фоне сумасшедшей действительности. Ну чего, скажите мне, удивительного в доисторическом, но вполне волосатом и мускулистом мужчине, который вывелся из холодца от удара молнии и выжил из дому законного хозяина? Или в летящих по нему тучах настоящих голубеньких джинсов с лейблами и всем, что положено - все перелетят и кончатся, а наш русский мужик отродясь без штанов не оставался. Ранние вещи Успенского отличает осторожная простота, вообще свойственная советским прозаикам 70-х. Никаких лишних эпитетов, никаких заковыристых красивостей - Одно время в канализационном люке напротив школы поселился было старик Отморозко. Он все детей, упавших в колодец, воспитывал: трудолюбивых награждал, а ленивых наказывал. Дело хорошее, только не положено там жить. Я его из люка вытащил, отмыл, побрил и в ту же школу сторожем пристроил...Нормальная хроника бытия сумасшедшего мира.

Потом был написан «Чугунный всадник» - абсурд приобрел черты городского гротеска. Старик Салтыков-Щедрин хрипло смеялся и подмигивал со страниц - только классику русской сатиры могло бы в страшном сне присниться феерическое безобразие в городе подозрительно похожем на колыбель трех революций. А в портретах героев и описаниях быта страшного Заведения, опознали себя отнюдь не только деятели века минувшего...

Где провел Егор Хасбулатович тяжкие военные годы - никто не знает. Жена его только приговаривала: "По четыреста граммов масла на человека! Как мы выжили?!" Помнят, правда, что под эвакуацию ему удалось достать два вагона, а из поверженной Германии он припер всякого добра два вагона же.

Не успев отереть лица от воображаемой пороховой гари, Рогозулин бросился в самую гущу борьбы на фронтах идеологических. В посрамление английскому языку доказал, что тот является хорошо испорченным русским, и шекспировское "my sweat" - не что иное, как наше ласковое "мой свет", а сам Шекспир - холоп Ивана Грозного, бежавший от прогрессивного царя в Альбион на самодельных крыльях с паровым приводом.

Очень злая штука вышла - хватило Успенскому колючек под языком и на свата Егора и на брата Кузьму и всем им кузькина мать богородицей показалась. Недаром повесть в 1992 году получила «Бронзовую Улитку».

Повесть «Дорогой товарищ король» тоже взяла премию - «Странник-95», но ей это не слишком помогло. Ту же тему - советского партайгеноссе в фантастическом мире - куда как ярче раскрыл Лукин в своей «Алой Ауре Протопарторга». Все-таки опыты сатиры над советской действительностью в те годы не проводил только ленивый и сотворить что-то оригинальное на общем фоне было достаточно затруднительно. «Змеиное молоко» - продолжение знаменитой вещи Стругацких вышло в сборнике «Времени Учеников» и честно заработала «Интерпресскон-97» - из наличных «апокрифов» Успенский пожалуй бережней всех обошелся с текстом оригинала, не потеряв ни колорита мира ни красоты сюжета. Контрразведка Гиганды, берущая в оборот мягкотелых и гуманистичных прогрессоров - это сильно. Контрибуции полевыми синтезаторами, переговоры с Советом и совместные действия против Странников, под руководством Его Высочества - Бойцовый Кот нигде не пропадет. ...А Корней Яшмаа-то не прост оказался. И детонатор почти добыл... Для любителей творчества АБС эта книга представляет несомненную ценность, впрочем и остальным читателям она полюбилась.

А потом вышла повесть «Там где нас нет». Раззудить плечо, размахнись рука, расскажи-ка ты мне бледнолицый брат устареллу за ради Проппа... Скромный критик честно считает трилогию про Жихаря лучшей у автора и одной из лучших в поколении 90-х, потому намеревается разлиться курским соловьем по узорочью текста. Таких компиляций, таких лингвистических химер в России до Успенского не выходило. Окажись тема книги чуть более глубока - и трилогию запросто можно было бы параллелить с «Уллисом» Джойса. Но и так неплохо вышло, как говорится в преферансистском анекдоте. При этом Успенский подобно средневековым алхимикам умудрился вырастить в колбе литературы живого гомункулуса. Из лоскутного одеяла постмодернизма он выкроил небольшой, но абсолютно жизнеспособный мир - со своей космогонией, логикой повествования, мифологией, прошлым и будущим.

Немудрящий богатырь Жихарь - сироту всяк норовит обидеть, его благородный, но слабый до полых мест товарищ принц Яр-Тур, пожилой аид Соломон Давидович, жареный петух Будимир - и ведь правда мир будит... и многие, многие другие. С высоты демонического полета расстилается перед читателем совершенно сказочная страна, былинное Дикое поле, где что ни высей - житом взойдет та таким, что хоть за смертью посылай. Мир на который скалит завидущую пасть Мироед - дабы, как и положено по кенингу, слопать ни в чем не повинную Ойкумену. Страна, где у мужчин растут руки оттуда, откуда временами кажется всем сварливым женам. Постоялый двор, в котором хозяева норовят зажарить и съесть усталого путника. Мнимые понарошки - стоит впасть в рефлексию и меланхолию, тут же сожрут, не поморщатся. Разбитная мораль, что именно бывает, если из грязи - в князи - а не ищите власти себе на голову. Насмешка, шутка - и в то же время такая русская правда, такой доподлинный домострой - а вот на чем есть стоит земля славянская. На широте душевной, на веселье молодецком, будем веселы - не помрем. Мир вывернут, словно тулуп на скоморохе... а возьмешься книжку в метро читать - люди начнут оборачиваться да фыркать, мол смех без причины - признак дурачины. Кто бы спорил... Книга собрала свой урожай премий и званий - обильный, но не сверх меры - можно было б и больше. Можно долго спорить о ее достоинствах и недостатках, но одного у трилогии не отнимешь - уникальности. Вещь получилась неповторимой по стилю и композиции, не имеющей аналогов в литературе - и даже самому Успенскому впоследствии не удалось себя превзойти.

Богатырь прикинул.

 - Да меня, отец, всего-то две вещи и удивляют на всем белом свете. - И показал два пальца, чтобы мудрец не сбился со счета. - Первое - это почему на небе горят частые звездочки. А второе - отчего я такой добрый и терпеливый при моей-то тяжелой жизни? Другой бы на моем месте давно всех убил, один остался...

 - Глумись, глумись над Категорическим Императивом, - сказал кудесник. Доглумишься...

Следующий этап творчества Успенского - трилогия «Посмотри в глаза чудовищ», «Гиперборейская зима» и «Шоссе Экклезиастов». Первые две книги написаны в соавторстве с Андреем Лазарчуком, третья с Лазарчуком и Ириной Андронати. Итак, Николай Степанович Гумилев не был расстрелян в ЧК, его спасла могущественная организация - Пятый Рим. Мир удерживают (и разрывают на части) секреты древних цивилизаций. Неуязвимый героический офицер занимает место великого русского поэта. По страницам щедро рассыпаны сражения, великие тайны магий, ящерицы, красавицы и манкурты. Та же компиляция, тот же экшен, та же увлекательность логики сюжета... Почему же от мастерской вроде работы остается на языке горьковатый, ядовитый привкус? Тончайшая грань баланса между пафосным и смешным, на которой Успенский в одиночку балансировал вполне успешно, прогнулась и порвалась. Трилогия ставит те же вопросы о выборе между злом большим и очень большим, о способах борьбы с циничной и беспринципной властью, разбирает по косточкам отношения между поэтом и временем, шепчет о любви - осторожно, вполголоса... Ностальгические моменты, бросающие нас в глубокое, присыпанное серебряной пылью прошлое нашей бедной страны - трогательны до слез. И все же - не удалось. Слишком серьезно для карнавальной реальности, чересчур с большой буквы вышло. Да, этот философско-мистический боевик во время оно в клочья порвал границы жанра, но в итоге нишу заняли Олди - и оказались куда более к месту. Книги до чертиков хороши, но им недостает цельности, завершенности - словно червяк Шамир источил переплеты - и просыпается сквозь дырки в страницах пыль от ненужных слов. А то, что остается - змеиной колючей шкурой скребет по душе.

Светлана стояла очень прямо и смотрела на него.

- Вот вы давеча про Шишкиных спрашивали:- сказала она.

- Да.

- Так вот, у цыган память, во-первых, долгая, а во-вторых - общая:

- Я это уже понял.

- И я все поняла, Николай Степанович. Еще давно поняла, да поверить было трудно.

- Вот видишь. Не стареют от этого.

- Еще ничего не значит. Может, пока вы на меня смотрите, я не старею. А как только отвернетесь:

- Я не отвернусь.

- Когда-нибудь все равно отвернетесь. Не век же...

- Я не отвернусь. Я просто закрою глаза.

Николай Степанович действительно закрыл глаза и откинул голову. Светлана обошла кресло и положила прохладную ладонь ему на лоб.

- Совсем как тогда, - сказал он. - Только гитары не хватает. И морковного чая.

О следующей книге Успенского «Невинная девушка с мешком золота» говорили мало. Она прошла практически незамеченной на фоне остальной фантастически-юмористической литературы своего времени - и, увы, тому были причины. Неоправданно растянутый, по-успенски переплетенный постмодернистским центоном текст сохранил все неизбежные недостатки прозы автора, но умудрился растерять бОльшую часть достоинств. Вроде бы и смешно и внятно, а вот не радует... И с прилавков книжных магазинов роман исчез достаточно быстро.

Роман «Белый хрен в конопляном поле» не стал значительным шагом вперед, но помог автору восстановить прежние позиции. «Странника-2006» в номинации «лучшее произведение юмористической фантастики за последние 5 лет» вещь получила вполне заслуженно. История о двух драчливых принцах-близнецах, ищущих приключений на свои бесшабашные головы, их дружке и выкормыше, маленьком, одиноком василиске, Настоящей Эльфийской Любви и прочей кружевной романтике, изложенная с присущим Успенскому чувством юмора мало кого может оставить равнодушным. В этой вещи особенно чувствуется доброта писателя, он любовно выписывает образы своих героев и улыбается над ними, а не глумится. При этом плотность цитатного слоя и игра смыслами делают вещь сущей находкой для литературных гурманов. В отличие от Олди, которые накладывают цитаты одну на другую, словно слои в «Фотошопе» Успенский трансформирует образы, создавая оригинальный коллаж - и при этом удовольствие от романа может получить даже ребенок, не читавший большинства исходников - до того бесподобно простой в итоге получилась книга.

- В чем дело, дитя мое?  бонжурский король в любых обстоятельствах не мог не утешить красивую девушку.

- Они... Не хотят...

- Чего не хотят?  изумился король.

- Не хотят жениться... Говорят, что уже умные... Что я отсталая... Что бесприданница...

- Что делать, дитя?  беспомощно развел руками Пистон Девятый, и его виконт дю Шнобелле уныло повис.  Недаром же пела старая ведьма: "Жениться по любви не может ни один король". Впрочем, я могу вернуть вам великое герцогство Мезантийское, восстановить его в прежних границах...

- Спасибо, ваше величество,  сказала принцесса.  Это после того, как меня почти пятьсот лет по ярмаркам таскали? С такой репутацией?

Последняя книга Успенского «Три холма охраняющие край света» еще ждет своего критика. Новая вещь, как хорошее вино должна выстояться, не дело дегустировать только перебродивший сок винограда. По первому впечатлению - книга показалась глубокой, мудрой и доброй, но чтобы сказать хорошо - нужно время, а у критика его сейчас нет.

Подводя итоги - Михаил Успенский движется дорогой широкою современной фантастики, и ни разу за почти тридцать лет не вылетал в кювет. Пожелаем ему и дальше попутного ветра и крутых виражей на трассе литературы. Не знаю, как вы, а я с нетерпением буду ждать его новые книги.